Евгений Чарушин

Волчишко

 Жил в лесу волчишко с матерью.

 Вот как-то раз ушла мать на охоту.

 А волчишку поймал человек, сунул его в мешок и принёс в город. Посреди комнаты мешок положил.

 Долго не шевелился мешок. Потом забарахтался в нём волчишко и вылез. В одну сторону посмотрел — испугался: человек сидит, на него смотрит.

 В другую сторону посмотрел — чёрный кот фыркает, пыжится, самого себя вдвое толще, еле стоит. А рядом пёс зубы скалит.

 Совсем забоялся волчишко. Полез в мешок обратно, да не влезть — лежит пустой мешок на полу, как тряпка.

 А кот пыжился, пыжился да как зашипит! Прыгнул на стол, блюдце свалил. Разбилось блюдце.

 Пёс залаял.

 Человек закричал громко: «Ха! Ха! Ха! Ха!»

 Забился волчишко под кресло и там стал жить-дрожать.

 Кресло посреди комнаты стоит.

 Кот со спинки кресла вниз посматривает.

 Пёс вокруг кресла бегает.

 Человек в кресле сидит — дымит.

 А волчишко еле жив под креслом.

 Ночью человек уснул, и пёс уснул, и кот зажмурился.

 Коты — они не спят, а только дремлют.

 Вылез волчишко осмотреться.

 Походил, походил, понюхал, а потом сел и завыл.

 Пёс залаял.

 Кот на стол прыгнул.

 Человек на кровати сел. Замахал руками, закричал. А волчишко опять под кресло залез. Стал тихонечко там жить.

 Утром ушёл человек. Молока налил в плошку. Стали кот с собакой молоко лакать.

 Вылез из-под кресла волчишко, подполз к двери, а дверь-то открыта!

 Из двери на лестницу, с лестницы на улицу, с улицы по мосту, с моста в огород, из огорода в поле.

 А за полем стоит лес.

 А в лесу мать-волчиха.

 Обнюхались, обрадовались и дальше побежали по лесу.

 А теперь волчишко вот каким стал волком.

Как Томка не показался глупым

 Томка не любит, когда над ним смеются, — обидится, отвернётся.

 А потом он научился делать вид, что не над ним смеются, а над кем-то другим.

 Как-то заметил Томка курочку с цыплятами. Идёт поближе — хочет понюхать.

 А курочка как закричит, как прыгнет на Томку — и поехала на нём.

 Едет, клюёт Томку и кричит.

 Так и слышно, как она выговаривает:

 «Ах ты, такой-сякой, невоспитанный! Вот я тебя! Вот я тебя! Не смей к цыплятам подходить!»

 Томка обиделся, но не захотел показаться смешным и сразу сделал вид, что никто его не клюёт, никто на него не кричит. И тогда курочка соскочила с него и вернулась к цыплятам.

Медвежонок

 Охотники убили трёх медведиц и три выводка медвежат продали в зоопарк.

 В зоопарке их всех посадили в одну клетку — бурых, рыжих, черноватых, неодинаковых и мастью и ростом — кто побольше, кто поменьше.

 Самый маленький — самый угрюмый. Сидит в углу, чешет животик, лапу сосёт и всё время ворчит.

 А другие весёлые: борются, по клетке лазают, барахтаются, кричат, пыхтят — мохнатые, пузатые, большеголовые, косолапые медвежатки.

 Один хоть и всех перерос, а есть не умеет по-настоящему.

 Его служительница соской кормит. В бутылку молока нальёт, тряпку в горлышко сунет и отдаст ему. Он бутылку облапит и сосёт. Никого к себе не подпускает, ворчит. Страшно так!

 Другой, черноватый, с белым пятном-нагрудником, всё лазает, карабкается. Полез он по железным прутьям клетки к потолку. Прутья-то скользкие — два вершка пролезет, на вершок обратно съедет. Лез, лез, до половины добрался, а дальше — никак. Устал. Вовсю лапами работает, визжит со злости, хочется ему на потолок, а ничего не выходит — вниз съезжает.

 Придумал. Вцепился зубами в железный прут и висит — лапы отдыхают.

 Повисел, отдохнул и сразу до потолка добрался. Потом и по потолку полез, да сорвался, упал и завопил отчаянным голосом.

 Прибежала служительница, взяла его на руки, укачивает, гладит.

 Медвежишко успокоился, учуял в кармане конфету, достал и вместе с бумажкой давай её сосать, причмокивать.

 Принесли медвежатам молочной каши. Все на корытце навалились, толкаются, прямо в кашу лезут, огрызаются, чавкают, чмокают, сопят.

 Вдруг опять кто-то закричал.

 Орёт во всё горло, надрывается.

 А это тот самый сосун, который по-настоящему есть не умеет. Выбрался он из клетки, когда кашу давали, и полез по метле — у клетки метла стояла.

 Полез мишка по метле и вместе с ней свалился. Об пол ушибся, да ещё и палка от метлы его по голове ударила.

 Лежит, закрыл глаза и вопит. А метлу из лап не выпускает.

 Дали ему опять соску.

 Медвежата съели кашу. Так вывозились, что никакой масти не узнаешь — все в каше. Стали полосатые, пятнистые. Поели и снова давай играть.

 Захотелось мне купить медвежонка, да нельзя: в зоопарке медвежат не продают.

Как мальчик Женя научился говорить букву «р»

 Мальчик Женя не умел говорить букву «р».

 Ему говорят:

 — Ну-ка, Женя, скажи: «пароход».

 А он говорит: «палоход».

 — Скажи: «таракан».

 А Женя говорит: «талакан».

 — Скажи: «рыба».

 А он говорит: «лыба».

 Все ребята во дворе над ним смеялись.

 Вот Женя однажды играл с ребятами, сказал тоже что-то неправильное. И ребята стали его дразнить.

 Тогда Женя обиделся и залез на крышу.

 Там на дворе стоял маленький домик, невысокая баня. Лежит Женя на банной крыше и тихонько плачет.

 Вдруг на забор прилетела ворона и здорово так каркнула:

 — Крррааа!..

 Женя тоже каркнул - только получилось: «клллааа».

 А ворона посмотрела на него, наклонила набок голову, прищёлкнула клювом и давай выговаривать на разные лады:

 — Каррр, краа, кррр, ррра, ррра.

 У Жени получается: «клавла, кллл, клклкл».

 Полчаса кричал Женя по-вороньи, язык во рту в разные места ставил и дул изо всех сил.

 У него и язык устал, и губы распухли. И вдруг так хорошо у него получилось.

 — Крррррррраааа!

 Так хорошо «ррр» получается, словно куча камней по камушкам в разные стороны раскатывается: «ррррр».

 Обрадовался Женя и полез с крыши.

 Торопится, лезет и всё время каркает, чтобы не забыть, как «р» выговаривается.

 Лез, лез и свалился с крыши, да крыша-то банная, баня невысокая, и в куст смородины он упал - не ушибся.

 Встал Женя, побежал к ребятам, смеётся, радуется и кричит:

 — Я «рры» научился говорить!

 — А ну, - говорят ребята, - скажи нам что-нибудь.

 Женя думал, думал и сказал:

 — Паверрррррр.

 Это Женя хотел сказать «Павел», да спутал.

 Вот как обрадовался!

Про зайчат

 Однажды на даче ко мне прибежал Никита и кричит:

 — Папа, отдай кроликов! Папа, отдай кроликов!

 А я не понимаю, каких кроликов ему отдать. И отдавать я никого не собираюсь, и кроликов у меня нет.

 — Да что ты, Никитушка, — говорю, — что с тобой?

 А Никита прямо плачет: отдай да отдай ему кроликов.

 Тут пришла мама и всё мне рассказала. Оказывается, деревенские ребята принесли с лугов двух зайчат: они их на сенокосе поймали. А Никита всё перепутал. Надо было сказать: «Возьми зайчат», а он говорит: «Отдай кроликов».

 Взяли мы зайчат, стали они у нас жить.

 Ну и славные были зайчата! Этакие мохнатые шарики! Уши врозь, глаза коричневые, большие. А лапки мягкие-мягкие — будто зайчата в валеночках ходят.

 Захотели мы зайчат покормить. Дали им травы — не едят. Налили молока в блюдце — и молоко не пьют... Сыты, что ли?

 А спустили их на пол — они шагу никому не дают ступить. Прямо наскакивают на ноги. Тычутся мордочками в сапоги и лижут их... Должно быть, ищут мать-зайчиху.

 Видно, голодные, а есть не умеют. Сосунки ещё.

 Тут в комнату пришёл Томка, наш пёс. Тоже захотел посмотреть на зайчат. Они, бедняжки, на Томку наскочили, лезут на него... Томка зарычал, огрызнулся и убежал.

 Как же нам накормить зайчат? Ведь они, бедняги, умрут с голоду.

 Думали мы, думали, и придумали, наконец. Пошли мы искать им кормилицу-кошку.

 Кошка лежала на лавке у соседнего дома, кормила своих котят. Она такая пёстрая, расписная, даже нос у неё разноцветный.

 Притащили мы кошку к зайчатам, она как зафыркает на них, как заворчит басом, чуть не воет. Да ну её!

 Пошли мы другую кормилицу искать.

 Видим, на завалинке лежит кошка, вся чёрная, с белой лапой. Мурлычет кошка, нежится на солнышке... А как взяли да подложили к ней зайчат, она сразу же все когти выпустила и ощетинилась. Тоже не годится в кормилицы! Отнесли мы её обратно.

 Стали третью кошку искать.

 Уж в самом конце деревни нашли. На вид такая хорошая, ласковая. Только эта ласковая-то чуть-чуть наших зайчат не съела. Как увидела их, вырвалась из рук да как бросится на зайчат, как на мышей.

 Насилу мы её оттащили и за дверь выбросили.

 Наверное, наши зайчата так и умерли бы с голоду, если бы, на наше счастье, не нашлась ещё одна кошка — четвёртая. Она сама к нам пришла. А пришла потому, что котят искала. У неё котята умерли, и она по всей деревне ходила и искала их... Рыженькая такая, худая; мы накормили её, напоили и уложили на подоконник и принесли к ней зайчат. Сперва одного зайчонка, потом и другого.

 Сунулись к ней зайчата и сразу присосались, даже зачмокали — нашли молоко!

 А кошка сначала задёргалась, забеспокоилась, а потом вылизывать их стала — и даже песенку замурлыкала.

 Значит, всё в порядке.

 Много дней кормила кошка зайчат.

 Лежит с ними на подоконнике, а народ останавливается у окошка, смотрит:

 — Вот так чудо, кошка зайцев кормит!

 Потом зайчата подросли, научились сами есть траву и убежали в лес. Им там вольнее жить.

 А кошка завела себе настоящих котят.